12 декабря 2020 года ушел из жизни Валентин Иосифович Гафт. Он был многогранен и противоречив, в нём самым немыслимым образом сочетались невероятное обаяние и редкая бескомпромиссность, застенчивость и чувство собственного достоинства.
Не зря Михаил Казаков написал когда-то строки: «Про Гафта рифмовать? Зачем? Гафт не рифмуется ни с чем…»
Застенчивый гений
Он родился и вырос в семье, совершенно далёкой от искусства. Отец Иосиф Рувимович прошёл всю войну, после работал адвокатом, мама Гита Давыдовна, как и положено еврейской жене, занималась домашним хозяйством и воспитанием сына. А он рос совершенно нормальным мальчишкой: разбрасывал по квартире вещи, целыми днями пропадал во дворе, дрался, набивал шишки и плохо учился в школе.
Но однажды ночью Валентин Гафт вдруг решил стать артистом. Эта мысль показалась ему настолько гениальной, что он даже удивился: как это раньше не приходило ему в голову. При этом он вовсе не мечтал о славе, аплодисментах и главных ролях. Просто актёрская профессия показалась ему простой, тем более, что при поступлении не нужны были не дававшиеся Гафту физика и математика.
После выбора будущей профессии Валентин Иосифович стал заниматься самодеятельностью. В своих воспоминаниях он описывает этот период с присущей ему лёгкостью и самоиронией. Якобы больше всего ему нравилось участвовать в школьных театральных постановках, где он играл женские роли, из-за возможности прогуливать школу. Но между строк можно увидеть, какой колоссальный труд стоял за этой кажущейся лёгкостью.
Готовясь к поступлению в театральный, Валентин Гафт каждый день преодолевал свою застенчивость и неуверенность в себе. Он просил своего соседа Евгения Моргунова послушать его и дать совет. Вместе с другом Володей Кругловым они ездили к Ираклию Андроникову, чтобы взять у него гениальные рассказы, в полной уверенности, что с ними они непременно поступят. Тогда писатель горячо убеждал двух школьников: артистами им никогда не стать. А после Андроников часто рассказывал близким о визите двух смешных мальчишек, один из которых вырос в талантливого актёра.
Перед вторым туром прослушиваний Валентин Иосифович встретил в парке Сергея Столярова, прогуливавшегося со своими сеттерами, и снова, преодолев собственную стеснительность, подошёл и попросил помочь ему подготовиться к прослушиванию. Всё это были крохотные эпизоды, характеризующие актёра, как человека целеустремлённого и упорного.
Конечно, он поступил в Школу-студию МХАТ. При этом помогали ему Игорь Кваша и Михаил Казаков, которые уже были студентами и убеждали приёмную комиссию поставить вечно волнующемуся абитуриенту балл повыше. Они прониклись к Гафту какой-то необъяснимой симпатией и горячо переживали за него.
Всё начинается с любви
Творчество Валентина Гафта – это путь актёра к своему зрителю и к самому себе. Его талант был самобытен и многогранен, ему аплодировали миллионы зрителей, а он оставался всё тем же мальчишкой, ранимым, застенчивым и неуверенным в себе. Это качество отмечали в актёре все, с кем ему доводилось работать, в том числе и Эльдар Рязанов.
Одновременно с этим Валентин Иосифович был очень эмоционален и вспыльчив, а о его нетерпимости к хамству, подлости и грубости ходили легенды. Столкнувшись с недостойным поведением, Валентин Иосифович превращался в разъярённого тигра и готов был едва ли не наброситься с кулаками на человека, переходившего границы приличия.
Когда Валентин Гафт стал писать свои знаменитые эпиграммы, его отношения со многими коллегами были совершенно испорчены. При этом виной тому были как раз те стихи, которых Гафт не писал, но выпускали их под его именем.
Стихи актёра действительно были хлёсткими, язвительными и острыми. Но писал он их только тем, кого действительно любил, чьим талантом восхищался. Он никогда не ставил себе целью обидеть или оскорбить, — это было не в его правилах. Но, как хороший художник, он замечал характерные черты и раскрывал их в эпиграмме. Наверняка, именно это и обижало коллег. Хотя Эльдар Рязанов считал, что стать героем эпиграммы Гафта – это великая честь, которой удостаивается далеко не каждый.
Многие пытались ему подражать, старательно рифмуя строки, которые могли бы стать достойным ответом Гафту. Но «Гафт не рифмуется ни с чем…» Слишком уникален и неподражаем он был. Валентин Иосифович мог довести коллег до полного изнеможения, добиваясь идеального воплощения образа своего героя. Даже озвучивая какого-то робота для учебного фильма, он делал не меньше сотни дублей, если ему казалось, что его голос не соответствует роли восьмилетнего героя. Лия Ахеджакова вспоминала, как потрясла её тогда требовательность актёра к самому себе.
Эта его требовательность в полной мере распространялась и на его коллег по сцене или съёмочной площадке. Валентин Гафт чувствовал любую роль, проживал её, пропуская через себя и затем делясь своими ощущениями с другими актёрами, помогая им понять своих героев. Он любил свою профессию преданно и беззаветно, отдавался ей целиком и всё так же был скромен и застенчив в оценке своего таланта. Он восхищался великими актёрами, гордился тем, что стоял на одной сцене с Марецкой и Пляттом, но никогда не причислял к ним себя.
Прошедшее время
О нём совершенно невозможно говорить в прошедшем времени. Несмотря на то, что последние годы актёр очень болел, он выходил на сцену, как только позволяло ему состояние здоровья. Преодолевая боль и отчаяние, слабость и немощь, он снова и снова поднимался и шёл к своему зрителю.
Но больше не зазвучит со сцены его голос, не появятся новые эпиграммы, не выйдут фильмы с его участием. Он ушёл навсегда. Но память о Великом Артисте останется. И будут звучать строки его стихов, и будет Валентин Гафт иронично смотреть с экрана, словно насмехаясь над самой смертью.
Источник: kulturologia.ru